Трудно ли делать карету
Карета (а теперь уже и лавочка со строками « учітеся брати мої…» ) из шевченковской скульптурной композиции навсегда вписали имя изготовившего их Юрия ВОРОБЬЁВА в летопись Глухова. Недавно мы пообщались с мастером.
- Говорите, трудно ли было делать карету? А я вот спрошу вас: а легко ли съесть слона? И отвечу сразу: да, легко, если по кусочкам. Были вещи и посложнее – например, ворота на улице Мира.
Мы сидим в выходящей прямо на улицу уютной комнатке, начинающей длинное хозяйственное помещение, где создаются его вещи: ворота, декоративные ограждения …теперь вот и целые скульптуры. Он называет её офисом. Здесь рабочий стол с компьютером и каталогом изделий, к стене прислонена изящная кованая дверь. Впрочем, такое её определение в наше время можно считать условным: существует масса приспособлений – те же станки для отжима - и методик обработки металла, позволяющих делать из него такое, что изготовить даже высококвалифицированному кузнецу молотами, молотками и молоточками не под силу:
- Вообще сложно делать то, что делать не хочется. Карета – явно не тот случай. Её не делал – ею жил. С работой, которая, при всех благоприятных обстоятельствах должна была занять два месяца, управился в итоге за один, и закончив её, ощущаю тоску – сродни той, что у родителей, отпускающих детей во взрослое «плаванье».
Делал её, как уже говорил, по частям: каждая – ничего сложного, хотя вот поручни на сидении для кучера – чисто ручная ковка, и колёса, конечно. Их надо выкатывать из шины и сваривать в нескольких плоскостях. Работа шла буквально на износ: срок, как упоминал, минимальный, ну а деталей – масса. Порой спать приходилось по два часа в сутки, но ничего – сам процесс оказался увлекательный; узнал и испробовал массу нового. Хотел максимально приблизиться к той эпохе - соответственно, менял приёмы Такая работа, кажется, иногда сама заряжает энергией.
К своему ремеслу Юрий пришел после девяти лет работы в России, где, как и сотни наших соотечественников, промышлял строительством и ремонтом жилья. Однажды увидел работу кузнецов, и буквально был очарован. Приняв решение освоить искусство ковки, еще разъезжая по заработкам, начал почитывать специальную литературу, изучать приемы (утверждает, самые сложные), собирать оборудование. Когда окончательно осел дома («Понял, что с кочевой жизнью надо заканчивать, что всех денег, особенно физическим трудом, не заработаешь, и дом, семья – самое важное »), принял первый заказ – сварить решётку:
- Взялся за самый трудный вариант – т.н. луковичную ( с изгибами, часто можно видеть на окнах церквей и старинных купеческих домов – авт.). Получилось, заказчику понравилось, и пошло-поехало.
Тогда то ему и пригодились знания, приобретённые во время учёбы на общетехе педуниверситета, особенно при изучении дисциплин, преподаваемых Пётром Фёдоровичем КОРОТКОВЫМ. Постепенно пришло осознание, что в любое изделие надо вкладывать душу, сформировалась цель. Её суть, по словам Юрия, такова: «Делать красивые вещи, которые бы нравились людям. Деньги – это важно, но вторично». Кстати, о деньгах. Когда выложил фото своей кареты на специальном форуме, коллеги из России оценивали вложенный в неё труд не менее чем в полтора миллиона рублей. В Глухове это оказалось дешевле более чем в десять раз. Мастер, к заказчикам, однако не в претензии. Его произведение стало частью истории города, подарило ему немало прекрасных мгновений. А заказчиков у него и так на два года вперёд. Он с удовольствием, не размениваясь на гривни, принял второй «шевченковский» заказ – лавочку. И здесь пришлось повозиться – одной шинки только пошло полкилометра(!):
- Не люблю рамки, условности. Рисунки не согласовываю, они появляются в процессе. Общаюсь с человеком, узнаю – даже не что он хочет, а каков он, его мир, делаю вещь под него. И знаете, практически всегда угадываю: заказчикам нравиться, что я делаю. Типовуху приемлют те, кто ценит деньги и только одни лишь деньги. Кто хочет заполучить стоящую вещь, доверяет вкусу мастера.
Андрей КОВАЛЕНКО