Не пора ли спасать Берёзку?

Эта речушка, перебегающая лугами Чернеччины и усовского предместья, незаметно вливается в Эсмань невдалеке от места, где некогда возвышался Покровский храм. А начинается её путь (вернее, начинался) в находящемся между Берёзой и Кривенковым болотистом урочище Береги . Вот уже несколько лет сообщение между ним и берёзовским водоёмом отсутствует – не осталось даже луж, некогда привлекавших в зной скот и водоплавающую птицу местных крестьян. Сам водоём тоже порядком обмелел, а поток ниже по течению и вовсе высох, пав жертвой бездумной ирригации конца 70 – начала 80-х годов прошлого века.

А вот в 17 – 18 вв. речка, давшая название поселению, была в его границах довольно многоводной. Старые документы упоминают о владельцах мельниц, вращаемых её водами: Осинских, Кимбаровичах. Род последних – то ли казацкий, то ли шляхетский (что, впрочем, учитывая специфику эпохи, одно и то же) то ли богатый купеческий, вошёл в особую силу после восстания Хмельницкого. Одна из его представителей – Марфа (Агафья) приняла постриг, и основала девичий монастырь уже в пределах нынешнего Глухова, на месте, где позже построят «суконку». Есть сведения, что именно здесь располагалась штаб-квартира польского короля Яна – Казимира, осаждавшего город в 1664году. Монастырь, пережив это кратковременное испытание, со временем разбогател и расстроился. В начале 18 века его главные здания находились уже в центре города, привлекая своим совершенством взоры многочисленных путешественников. В его стенах функционировал известный своим тонким искусством едва ли не на весь православный мир цех златошвеек, а в игуменьях числилась одно время мать самого гетьмана Ивана Мазепы. Через сотню с небольшим лет после знаменитой осады на берегах Берёзки обосновался ещё один исторический персонаж – полководец Румянцев – Задунайский, знаменитый своими победами над пруссаками и турками.

Шли годы. Менялись правители, владельцы имений, как, впрочем и окрестные пейзажи. Леса сменились полями и обширными пастбищами, потом деревья вновь начали отвоёвывать свои привычные места. Речка же текла и текла, поддерживаемая уже не слабеющими берёзовскими истоками, но выходами артезианских горизонтов у Запорожца и немного далее, где сейчас вновь обустроены Чернечьи Джерела. Здесь, благодаря беззаветному энтузиазму членов местной церковной общины речушке удалось вернуть её жизненное пространства, но, к сожалению, только частично. Сегодня приходиться констатировать, что после выхода из-под створа чернецкой дамбы Берёзка умирает – медленно, но верно. Дно её заилено, многие из питавших речку родников, в т. ч. и самый известный и почитаемый, невдалеке от места, где стояла Покровская церковь, воду из которого использовали во времена Российской Империи для приготовления т. н. «зельцерской» газировки, исчезли – главным образом по недосмотру. Зато прямо в русле можно видеть рухнувшие старые вербы, а на берегах – порядочные кучи бытового мусора.

Дно неумолимо затягивается илом, берега разрушаются. Ситуацию не спасают даже плотины, выстроенные по образцу бобровых запруд некими местными умельцами. Речка утекает от нас в небытие, а вместе с ней – огромный пласт нашей природы, истории… самой жизни. Может пора всерьёз задуматься о её спасении?

Андрей Коваленко