Я заявлю на тебя в полицию (продолжение)

С горечью думаешь: «Почему? Почему среди наших замечательных людей так часто встречается бескультурье, невежество, воровство?». Наверное, у историков, культурологов, социологов и политологов есть исчерпывающие ответы на эти вопросы. К сожалению, соблюдение законности и порядка на территории Российской империи было чаще исключением, чем правилом.

Кто не согласен – пусть перечитает классиков: Чехова, Гоголя. Казнокрадство и взяточничество, подхалимаж и пресмыкание перед «власть имущими» процветали еще в допетровские времена и не перестают цвести буйным цветом до сих пор. А вот, скажем, в Норвегии еще в 5-м веке покончили с коррупцией в судах, весьма радикальным способом, о котором не буду писать, дабы меня не упрекнули в подстрекании к экстремистским действиям. Способ варварский, однако же – 5-й век! Прошло уже 15 веков, более чем 1500 лет. Память о том, что следует быть честным и чтить закон, который для всех должен быть одинаков, стала у скандинавов генетической, закрепилась на клеточном уровне. Сколько же веков должно пройти, чтобы в постсоветских странах исчезла коррупция в любых ее проявлениях! У английского писателя Джером К. Джерома есть рассказ «Почему мы не любим иностранцев». Те читатели, у которых в книжном шкафу стоит книга «Трое в лодке, не считая собаки», или те, которые не поленятся взять ее в библиотеке, могут перечитать этот рассказ, и оценить его в свете наших нынешних реалий. А написан он в 1889 году! Там много интересных и поучительных примеров, и, прочитав рассказ, читатель не только получит огромное удовольствие и хорошее настроение, но и придет к выводу: на европейском континенте закон уважали еще в те далекие времена и применяли его, невзирая на лица. А для тех, кто не имеет такой возможности, предлагаю небольшой отрывок из этого рассказа.

«Есть в Германии один прекрасный закон, – хотел бы я, чтобы такой закон был и у нас в Англии: по этому закону никто не имеет права разбрасывать бумагу на улице. Один из моих друзей, английский военный, рассказывал мне, как однажды в Дрездене, не подозревая о существовании этого закона, он прочитал на улице длинное письмо и разорвал его примерно на 50 клочков, которые бросил на землю. Полицейский остановил его и в самой вежливой форме разъяснил соответствующий закон. Мой друг согласился, что это очень хороший закон, поблагодарил полицейского за разъяснение и заверил, что на будущее он примет сказанное к сведению. Полицейский заметил, что этого вполне достаточно на будущее; однако в данный момент приходилось иметь дело с прошлым, а именно, с пятьюдесятью или около того клочками бумаги, разбросанными по мостовой и тротуару. Мой друг с приятной улыбкой признался, что не видит выхода из создавшегося положения. Полицейский, наделенный более богатым воображением, видел выход. Он предложил моему другу приняться за дело и подобрать эти 50 клочков бумаги. Мой друг – английский генерал в отставке, вида чрезвычайно внушительного, а порой даже надменного. Он не мог представить себе, как это он среди бела дня будет ползать на четвереньках по главной улице Дрездена, подбирая бумагу. Немецкий полицейский сам согласился, что положение довольно щекотливое. Но если английский генерал не согласен, возможен иной выход. Выход этот заключался в том, чтобы английский генерал, сопровождаемый обычной толпою зевак, последовал за полицейским в ближайшую тюрьму, до которой отсюда не более трех миль. Поскольку сейчас около четырех часов дня, судью, по всей вероятности, они уже не застанут. Но генералу будут предоставлены все удобства, какие только возможны в тюремной камере, и полицейский не сомневался, что уплатив штраф в 40 марок, мой друг снова станет свободным человеком на следующий день ко второму завтраку. Генерал предложил нанять мальчика, который подобрал бы бумагу. Полицейский справился с текстом закона и пришел к выводу, что это не допускается. «Я обдумал положение, – рассказывал мне мой друг, – перебрав все возможности, не исключая также возможность сбить этого субъекта с ног и спастись бегством, и пришел к выводу, что самое первое его предложение заключает в себе, в общей сложности, минимум неудобств. Но я никогда не предполагал, что подобрать тонкие бумажки со скользких булыжников окажется таким трудным делом. Это заняло у меня около 10 минут и, по моим подсчетам, доставило развлечение тысяче человек, не меньше. Но имейте в виду, что это очень хороший закон; жаль только, что я не знал о нем заранее».

Это не просто хороший закон, а замечательный, и очень жаль, что он не действует у нас. У нас можно совершенно безнаказанно разбрасывать на тротуарах и газонах не только бумагу, но и любой бытовой мусор. Никто ничего не видит, не знает и никуда не сообщит, а если и сообщит, убирать придется все равно жителям тех домов, возле которых его разбросали. Вот в чем разница между нами и «ними»: «они» готовы заявить в полицию за малейшее нарушение закона на любого, кто этот закон нарушает, мы же склонны нарушителей выгораживать и скрывать. «Ихняя» полиция готова защищать закон и порядок, наша... Читатели продолжат сами. Кто-то не видел на Майдане ничего, кроме переполненных туалетов, а кто-то не видит в Европе ничего, кроме гей-парадов. Ну что ж, каждый видит то, что хочет увидеть. Я не склонна идеализировать: «за бугром» хватает проблем. Но давайте мы посмотрим на себя и на свое ближайшее окружение как бы со стороны: если мы не хотим меняться, и цепляемся за отжившее и старое, значит, мы – за хамство, подлость, ложь и лицемерие, мы со всем этим сжились и не желаем жить по-другому...

Елена Долгая